С наступлением эпохи Просвещения идеи, рожденные в обновляемой Европе, завоёвывают Францию. Жан-Жак Руссо превозносит красоты дикой природы, живущей сама по себе, вне воли и желаний человека. Высшие круги открывают для себя удовольствие восхождения на крутые обрывистые скалы, когда опасность, щекоча нервы, приносит наслаждение. Им начинает нравиться спектакль бушующего морского прибоя, их привлекает «пространство пустоты» . С момента появления феномена туризма, его смыслом становится смена обстановки и созерцание нового. В моду входят англо-китайские сады, растущие вокруг парковых беседок и руин, своей тенистой запущенностью призванные имитировать девственные леса или, в особенно изощренном варианте, возврат «природе» руин, созданных цивилизацией: греко-романских храмов, пирамид, готических часовен. Именно в этой ландшафтной метафоре коренится очень распространенное ныне представление о существовании некоего «договора» между «человеком», бездумным и алчным, и «природой», благородной, хрупкой и ранимой. На самом же деле, не существует никакой приятной природы, если она более или менее не облагорожена для комфортабельного пребывания в ней человека. Но какими бы искусными ни были меры по ее облагораживанию, и сколь детальным — прогнозирование природных процессов, полностью устранить возможность природной катастрофы нельзя никогда. Так или иначе, большинство несчастных случаев происходит вследствие недостаточных мер предосторожности.